12 апреля 2025 года, в Лазареву субботу, епископ Переславский и Угличский Феоктист совершил Литургию в Никитском мужском монастыре.
Его Преосвященству сослужили: настоятель обители архимандрит Димитрий (Храмцов), секретарь Переславского епархиального управления протоиерей Александр Передернин, братия обители в священном сане, духовенство Переславской и Шуйской епархий.
По окончании богослужения владыка обратился к верующим:
— Дорогой отец Димитрий, дорогие отцы, братья и сёстры!
Поздравляю вас с Лазаревой субботой и с днём памяти преподобного Иоанна Лествичника, игумена Синайского!
Устав нашей Церкви не предполагает возможность соединения памяти какого-либо святого с Лазаревой субботой, и память преподобного Иоанна в этом году у нас выражена лишь тем, что мы совершили Литургию в Никитском монастыре, в котором есть предел в честь этого святого. Внимание же наше должно быть сегодня приковано не к преподобному Иоанну, а к чуду воскрешения Господом Иисусом Христом Его друга Лазаря.
В евангельской истории об этом чуде много удивительного, и наряду с самим фактом воскрешения удивляет больше всего, пожалуй, некоторая медлительность Спасителя. Вообще, мы помним, что для Христа не существовало расстояния в том смысле, что Он был способен помогать людям и без личного присутствия рядом — так было со слугой капернаумского сотника (см. Мф. 8, 5–13), следовательно, мог Спаситель помочь и Лазарю не умереть. Однако Господь поступает по-другому: Он, зная о болезни Лазаря, ничего не предпринимает, Он даёт ему умереть. Можно было бы подумать, что это какая-то игра, что-то не настоящее, ведь Господь знал о Своём намерении воскресить друга, знал, что Лазарь вернётся к жизни, и что его смерть будет как будто бы не настоящей. Но такое впечатление опровергается текстом Евангелия от Иоанна, в частности — слезами Спасителя в тот момент, когда Он оказался рядом с гробом Лазаря. Его слёзы — это предмет для отдельного разговора, они указывают на очень многое: и на непризрачный трагизм смерти, и на бессилие человека перед смертью, и на боль Бога вследствие грехопадения наших прародителей, и на многое другое. В контексте же наших размышлений, нам важно понять, что смерть отнюдь не игра, это самая настоящая смерть, точно такая же, как и все прочие.
Господь Сам дал ответ на вопрос о том, зачем нужна была эта смерть, а заодно и на вопрос о собственном бездействии во время болезни Лазаря: «Эта болезнь не к смерти, но к славе Божией, да прославится через неё Сын Божий» (Ин. 11, 4).
Этот ответ крайне важен для каждого человека, потому что все мы так или иначе сталкиваемся с медлительностью Бога. Мы страдаем, мы молимся, мы иной раз буквально кричим в Небо, но ничего не происходит до какого-то установленного Богом срока. Когда же приходит время, то всё меняется с чрезвычайной скоростью. Иногда это происходит при жизни страдающего человека, иногда после. Иногда нам бывает дано понять, ради чего были все невзгоды, страдания и потери, иногда на земле это осознание приходит лишь к нашим потомкам. Но в любом случае, ответ на вопрос о смысле страданий кроется в словах Спасителя о болезни Лазаря.
Конечно, мы имеем полное право задать ещё один вопрос: а почему путь к славе Божией должен идти через чьи-то страдания, через болезни и через смерть? Почему человек должен, так сказать, обеспечивать славу Божией своими мучениями? Да и какой прок человеку от этой славы? Ответ на все эти недоумения даёт нам сонм христианских мучеников, они свидетельствуют, что слава Божия — это не удивление человека перед чудом, слава Божия — это то состояние, которое мы ещё не познали, а те, кто с ним соприкоснулся, перестают бояться боли и смерти, ведь слава Божия — это есть то неизреченное блаженство Царства Христова, которое мы все надеемся обрести.
