31 марта 2019 года, в Неделю 3-ю Великого поста, Крестопоклонную, епископ Переславский и Угличский Феоктист совершил Литургию в храме Иоанна Златоуста в селе Годеново Ростовского района — подворье Никольского женского монастыря.
По окончании богослужения владыка обратился к молящимся:
— Мы сегодня здесь собрались с вами у Креста, у Годеновского Креста и, очевидно, что этот Крест всех нас сюда привел. Привел одной дорогой, но разными путями. Мне хотелось бы немного поразмышлять о том, по каким внутренним причинам или же внешним причинам мы все здесь с вами оказались. Кто-то по долгу службы, кто-то живет здесь постоянно, кто-то по велению сердца, кто-то по обычаю и по традиции, кто-то по привычке, кого-то привела сюда работа, кого-то друзья, близкие, родные. Кто-то, возможно, здесь по принуждению. Но все вместе мы стоим у Креста, и от ответа на вопрос, что нас сюда привело, зависит и ответ на вопрос, что является стержнем нашей жизни. Смыслом, стержнем, центром жизни христианина должен быть Сам Христос, Его Крест и боль за другого человека, за ближнего, каким бы грешником он ни был. А является ли эта боль и Крест, и сам Христос центром — на этот вопрос может ответить только сам человек.
Сегодня, как и всегда, и, вообще, в любые времена существует очень много факторов, которые уводят человека от Христа, Его Креста и от боли о ближнем. Сегодня можно говорить о том, что в Церкви есть довольно много людей, которые сюда пришли не из-за Христа. Не из-за Его Креста и не из-за боли о ближних. А пришли, в силу традиции или же повинуясь какой-то идее. Очень велик соблазн подменить Христа и Его Крест идеей или традицией. Эта подмена происходит повсеместно. Или же подменить уставом, например. Тоже очень большой соблазн.
В этой связи мне вспоминается, как еще в Лавре, одна женщина подошла и посетовала на то, что некоторые из академических монахов ходят с короткими волосами. Ну, я ее послушал, покивал и говорю, что есть 42-е правило VI Вселенского собора, которое запрещает монахам ходить с длинными волосами, а тех, которые, именуются монахами, ходят по городам в черных одеждах, надо было отлавливать и помещать в монастыри, где их нужно было стричь по образцу других монахов.
Конечно, это правило не регулирует прически монахов. Оно говорит о том, что не должно быть бродяжничества, что никто не должен «торговать» своим внешним видом, никто не должен говорить, приходя в города, что он пустынник, молитвенник, прозорливец, весь такой изможденный постом и молитвой. Правило об этом, но, в том числе, оно упоминает и длинные волосы монахов, которые надо стричь. Я это все рассказал той женщине, обратил ее внимание, что длинные волосы — это лишь дань традиции, не более того. Она удивилась, немножко смутилась, ушла.
Через месяц снова приходит в конце первой седмицы Великого поста и говорит мне: «Знаешь, я прямо очень злюсь, потому что в Академии у вас здесь, в Московской духовной академии, полностью Псалтирь читали только первый день, а потом перестали читать полностью и начали сокращать. Это противно Уставу». Я ответил, что такова традиция и напомнил ей тот разговор, который у нас был за месяц до этого. Почему в академии так читают? Потому что такова традиция. Она говорит: «Надо по Уставу». Я говорю: «Простите. Значит, волосы надо длинные — это по традиции, потому что такова традиция в Русской Церкви, а здесь вы хотите по Уставу? Вы определитесь, чего вы хотите?» Тут она совсем как-то загрустила, замолчала и ушла. Но вопрос сохраняется.
Когда мы с вами отстаиваем традицию и говорим, что то или иное мы должны делать по традиции, по большому счету, мы традиции-то не знаем. Мы знаем ее лишь фрагментарно. Когда мы за нее ратуем и делаем акцент на традиции, то мы довольно глупо выглядим, потому что найдется человек более грамотный, который расскажет, какова была традиция, укажет на наши ошибки и нам будет очень стыдно. Если мы ратуем за устав или за какую-то другую идею, то так же всегда может найтись человек, который лучше знает это все и, стоя у Креста, мы должны это с вами помнить. Помнить, что, если мы здесь находимся по какой-либо другой причине, кроме как из-за Христа и Его Креста; если мы, припадая к Кресту, молимся о чем угодно, кроме как о наших близких или о тех, кто страдает, — потому что единственный повод припадать к Кресту — молиться о страдающих людях, о тех, кого мы знаем и кого не знаем; если же мы этого не делаем, если этого нет в нашем сердце, — мы напрасно потратили время и не стоило сюда приезжать.
Я надеюсь, что сейчас, когда мы все будем подходить к Кресту, будем иметь в виду не собственное благополучие, не какую-то идею, а лишь сердечную боль о всех тех людях, которые у каждого из нас есть, кто нуждается в помощи Божией, кто нуждается в милосердии.
Я надеюсь, что так и будет. Что сейчас, подходя к Кресту, преклоняя перед Ним колена, лобзая Его, вы будете поминать всех тех людей, которых вы знаете, и которые нуждаются в помощи Бога!