Пересечения по каким-то личным проблемам, с которыми я обращался за братской помощью в Даниловский монастырь, церковные ли события, приводившие меня в стены древней обители, всегда приводили к отцу Даниилу. Или просто встречались где-то случайно. При каждой встрече расплывались в улыбках, пара слов, пара шуток, как условный знак «свой — свой».
Вроде и нет человека с тобой напрямую рядом, а он рядом, пусть и не на первом плане. Если мы и говорили, то мало, вскользь. Ясно, что главное не в словах. Это когда ты с человеком что называется «на одной волне». Это если человек молится. Если он доброго Духа. А отец Даниил таковым и был. С ним и помолчать было хорошо, не тягостно. Есть такая тишина, осенняя, светлая, чистая. Она была в его глазах, в его душе.
А ещё меня заражала его энергичность, твердость. Не нахрапистость, какая бывает у некоторых «православных», а интеллигентная твёрдость, целостность. Такому человеку не нужно повышать голос и даже менять интонацию. Ценность слов обеспечивалась личностью в целом. Спортивная осанка, крепкое мужское рукопожатие. Лёгкая походка духовно свободного человека. Красивый был человек… Был… Страшно это сказать про отца Даниила.
Если б меня спросили, кого из близких мне священников вскоре заберет Господь, менее всего я подумал бы про отца Даниила, впрочем, как и про отца Олега Колмакова. А если бы меня спросили, кого я считаю наиболее достойным священником из монашествующих в своём окружении, я бы, не задумываясь, назвал игумена Даниила. Значит, действительно Господь выбирает среди лучших…
Я не знаю, каким должен быть монах, но, если бы я принял монашество, я взял бы себе за идеал отца Даниила. Я старался бы вести себя так, как вёл себя он: чураться не людей, но господствующего среди них греха, бояться не тишины, в которой живёт Бог, но пустоты, в которую облекают себя люди, чтобы изолировать себя от Бога. Бояться Бога, а не сиюминутных и суетных своих страхований. И малодушие своё и трусость не выдавать за смирение!
Я знаю, что для каких-то выводов нужно, чтобы прошло какое-то время. Но для меня вполне очевидно, что от нас ушёл Светлый и Божий человек, ушёл, чтобы молиться за нас, грешных.
Как-то незаметно отец Даниил духовно возмужал. Вероломный враг цинично вторгся в Церковь Христову и поднял руку на нашего брата. Но Господь посрамил нечисть. Был убит смертный человек, но приобретён для Церкви молитвенник, воин Христов. Враг хотел запугать нас, но Господь показал нам, что среди нас есть настоящие Его бойцы воинствующей Церкви.
Мученическая кровь отца Даниила взывает к нашей христианской совести и свидетельствует о том, что зло давно уже и глубоко вторглось в наши пределы и пора уже проводить нам полную духовную мобилизацию.