9 января 1992 года был рукоположен в сан пресвитера почётный настоятель Владимирского кафедрального собора, член Союза писателей и Союза журналистов РФ протоиерей Андрей Кульков. Отец Андрей являет собой удивительное сочетание талантов доброго пастыря, яркого проповедника, учителя от Бога и одарённого писателя.
Протоиерей Андрей Михайлович Кульков родился в городе Семипалатинске Казахской ССР в семье военнослужащего. В десятилетнем возрасте вместе с семьей переехал в Переславль-Залесский. 27 октября 1991 года архиепископом Ярославским и Ростовским Платоном (Удовенко) был рукоположен в сан диакона, 9 января 1992 года — в сан пресвитера. 27 января 1997 года был назначен настоятелем Владимирского собора города Переславля, с 2019 года — почётный настоятель.
Предлагаем читателям небольшое интервью, которое отец Андрей дал накануне юбилея священнической хиротонии епархиальной пресс-службе.
— Отец Андрей, ровно 30 лет назад вы стали священником. Фактически вы были свидетелем возрождения православия на Переславской земле. Как проходил этот процесс? С какими трудностями он был сопряжён?
— 90-е годы — очень непростой период в истории нашей Родины. С одной стороны, рост безработицы, бандитизма, значительное ухудшение уровня жизни населения, с другой — невероятная потребность в духовности, стремление вернуться к истокам, обращение к вере.
Первая волна подъёма произошла в 1988 году, когда праздновалось тысячелетие Крещения Руси. Было такое чувство, что просто открылась дверь и мы все в неё вошли. В обществе началось движение. Люди остро ощущали потребность быть в храме, рядом с Богом, святыней, священниками. Многие приносили в церковь последнее, что у них было. В храмы стали возвращаться иконы, которые верующие люди хранили у себя после нападок на Церковь Советской власти. Многие древние образы у нас в соборе именно так и появились.
Я помню начало своего воцерковления и первый пост ещё до священства. Я пришёл в Сретенский храм, а там — не протолкнуться. Очередь причастников доходит до двери, кто-то стоит на улице. Во время чтения молитвы Ефрема Сирина все начали делать земные поклоны. Я немного смутился, подумав, что мне, учителю, как-то неудобно это делать, но буквально через секунду увидел перед собой широкую офицерскую спину. Человек в погонах истово молился, делал поклоны вместе со старухами. После этого и я ничтоже сумняшеся последовал его примеру. Тогда все ходили в церковь. Удивительное было время!
После рукоположения за спиной буквально выросли крылья. Было огромное желание служить Богу, проповедовать Его Евангелие, молиться, поститься. Когда я был настоятелем Георгиевского храма села Веськово, мы с маленьким сыном Колей ходили туда пешком с Чкаловского, чтобы отслужить всенощное бдение и Божественную Литургию в холодной церкви, где кроме нас ещё были две-три бабушки. Поначалу служил я очень медленно. Литургию заканчивали к обеду, потом долго трапезничали в храме кашей, общались, так что бедные старушки попадали домой ближе к вечеру. Это тот случай, когда душу распирает, а профессионализма недостает. Наверное, только православные бабушки имеют такое смирение, чтобы пережить нашу неофитское рвение (смеется).
Хотелось браться за всё. Спокойно мы тогда не жили. Говоря «мы», я имею в виду и других священников, а также многих думающих, неравнодушных людей, которых Господь послал на моём пути.
В свой первый отпуск я пошёл лет через 6-7 после рукоположения. До этого как-то не понимал, что у священника может быть отдых. Да правды ради — я и не уставал, хотя ходил по школам, воинским частям, писал просветительские статьи в газетах, выступал на радио, телевидении. Мы активно взаимодействовали с администрацией города, вместе организовывали множество общегородских мероприятий. К тому же, приглашали из Москвы известных миссионеров, слушали их лекции, перенимали опыт. Тогда перед нами было, по сути, поле непаханое: за что ни возьмись, везде найдется работа.
Это сейчас в Церкви чёткая структура, иерархия, где каждый знает, за что он отвечает, — и это прекрасно! — раньше такого не было.
Но вот именно тогда священство ощущалось, по словам Христа, как «бремя лёгкое». Казалось, мы могли тогда и горы свернуть благодаря «Богу содействующу».
— Батюшка, как пришло решение стать священником? Судя по вашей биографии, оно не было скороспелым: успели поработать слесарем-монтажником и художником-оформителем, после окончания филфака — учителем-словесником и корреспондентом. Что дало толчок к тому, что всеми уважаемый педагог Андрей Михайлович превратился в молодого священника отца Андрея?
— Это произошло не вдруг. Во второй половине 80-х чувствовалось, что общество гниёт, разлагается. После прихода к власти Горбачева по телевизору стали показывать одну грязь и пошлость. Я остро ощущал глубочайший духовный кризис. Тогда я работал учителем в школе №1 Переславля, но чувствовал желание выйти за её пределы. Я понял, что задыхаюсь, и школа не может мне дать того, что мне нужно. В этот период родился наш проект «Чай при свечах». Мы с ребятами, моими учениками и учащимися из других школ собирались в здании комитета комсомола города и читали… Евангелие! Да-да, звучит парадоксально, но именно так и было.
Первый выдержанный мной пост дал импульс к грядущим переменам. Я стал писать о значимости роли Церкви в жизни общества, и после публикации моих статей в газетах меня пригласили в воскресную школу, которая позже общими усилиями переросла в Переславскую православную гимназию.
В 1991 году отец Сергий Климов повёз меня в Троице-Сергиеву лавру к архимандриту Науму (Байбородину), чтобы взять благословение на создание православной гимназии и утверждение меня на пост директора.
Когда я был представлен отцу Науму, он сказал, что меня надо не только сделать директором, но и рукоположить в диакона. Я в изумлении воскликнул: «Но я же учитель!» Батюшка спокойно ответил: «Так ты и останешься учителем, но ещё будешь стоять у престола и проповедовать Евангелие».
Внешне может показаться, что я испугался, что государство развалится, и воспринял священство как одну из новых, популярных «профессий», как способ неплохо устроиться. Но это, конечно, было в корне не так. Я просто явно ощутил, что это моё.
— Отец Андрей, почти 10 лет вы несли послушание благочинного церквей Переславского округа и своими глазами видели, как восстанавливаются храмы. Да и вы сами как настоятель больше 20-ти лет возрождали, возвращали к жизни Владимирский кафедральный собор. Кто помогал вам в этом? Были ли ктиторы или восстанавливали всем миром? Какие храмы на вашей памяти возрождались быстрее, чем остальные?
— Быстрее всего восстанавливались женские монастыри. Народ имеет какое-то особое расположение помогать матушкам, ведь они обычно улыбчивые и приветливые в отличие от погруженных в себя, а подчас и угрюмых иноков. Хотя вспоминаю, в каком состоянии был Никольский монастырь, и становится страшно. Тихий ужас! Кругом разруха, монахини ютились в одной отапливаемой комнате. Архимандрит Анатолий (Аксёнов), теперь епископ, им тогда своими руками выложил печку.
Что касается храмов, то они все восстанавливались примерно одинаково. В 90-е годы деньги имелись только у людей, которые были не в ладах с законом. Сами понимаете, что принимать от них помощь никто не хотел, потому что потом бы пришлось поминать ктитора, а он, например, мог оказаться убийцей. В нулевые годы в финансовом плане стало полегче, появился средний класс. Люди уже могли что-то жертвовать. К примеру, ко мне подошёл Анатолий Акимкин и просто пожертвовал 40 тысяч — по тем временам большие деньги. На эти средства мы смогли впервые отштукатурить храм, вставить новые рамы.
Сретенский, Симеоновский, Сорокосвятский храмы — все они в 90-е годы были в жутком состоянии. Но милостью Божией постепенно, поэтапно восстанавливались. Настоятель церкви Сорока мучеников отец Иоанн Герасимов жил с семьёй прямо в храме в небольшом уголке. Со временем живописные места устья Трубежа облюбовали для жизни обеспеченные люди, в основном москвичи. Они стали прихожанами, помогали храму, и сейчас Сорокосвятская церковь — одна из жемчужин Переславля, которую очень любят и жители города, и туристы.
— Уроженец Переславля священномученик Евгений Елховский вспоминает, что в конце XIX — начале XX века переславские храмы, особенно по воскресеньям и праздникам, всегда были заполнены народом, священников чтили и любили. А что произошло через одно столетие — изменилась ли ситуация и почему?
— В 90-е годы было очень много людей. Сейчас в храмах их значительно меньше, но я считаю, что остались те, кто имеет более глубокую, крепкую веру. Получилась этакая диалектика — переход количественных изменений в качественные. Но у нас на Пасху и Крещение до сих пор люди храмы штурмуют. Только разве это вера?! Ведь они приходят только, чтобы куличи освятить да святой воды набрать, причём уходят довольно счастливые до следующего года, но это уже чистой воды обрядоверие.
Многие относятся к Богу потребительски, а это не срабатывает, потому что Господь не исполнитель желаний, не гарант материальных благ и успеха. Ещё святитель Иоанн Златоуст писал о том, что храмы наполнены людьми, которые ведут себя бесчинно.
— Ваша жизнь неразрывно связана с образованием. Помимо того, что вы работали учителем и директором в школах нашего района, вы также стояли у истоков создания Переславской православной гимназии, внесли большой вклад в её становление и развитие. Как вы считаете, связано ли священство с преподавательской деятельностью?
— Есть три особенные профессии: священник, учитель, врач. По сути, все они представляют собой то, чем занимался Господь Иисус Христос во время Своей земной жизни: Он утверждал Церковь, учил и лечил людей. Так что связь между священством и учительством, которое должно вести человека к Богу, очевидна.
— Батюшка, долгое время вы работали корреспондентом в газетах, а не так давно дебютировали как писатель: в 2020 году вышли ваши книги «Берега моей памяти» и «Сказки». Что это для вас — увлечение или воплощение литературного принципа Льва Николаевича Толстого: «Писать надо только тогда, когда не можешь не писать»?
— Сколько себя помню, я всё время пишу. Ещё в начальной школе мы с другом, как Ильф и Петров, вместе писали фантастический роман. Во время учительской деятельности я активно публиковался в ярославских газетах «Северный рабочий» и «Юность», угличском «Авангарде» и переславском «Коммунаре». Когда был настоятелем храма, времени на писательскую деятельность почти не оставалось. А вот сейчас оно снова появилось. Интересно, что больше половины своих сказок я написал, ещё будучи студентом. Иногда шучу на этот счёт, говоря, что сказки, как хорошее вино, нужно выдержать лет 20 (улыбается). Сейчас работаю над своей третьей книгой, надеюсь, Господь благословит её дописать и издать.
— Отец Андрей, вы сами уже 30 лет священник, много общаетесь с нашим клиром. Что вы можете сказать про переславских священников — какие они?
— Они замечательные, и все они мои друзья.Я не знаю плохих священников. К сожалению, есть те, кто не состоялся в священстве, — для них это трагедия. Но те, кто служит, — это просто удивительные люди. Да, у одних — непростой характер, у других — проблемы со здоровьем, у третьих — какие-то жизненные трудности, но все они самоотверженно и без ропота несут свой крест. Я иногда смотрю на фотографии, где мы с отцом Михаилом Лазаревым, отцом Андреем Уфимцевым — совсем ещё мальчишки, и думаю, какое счастье, что эти люди не изменились внутренне, они сохранили такую же живую, подлинную, горячую веру.
Я занимался самой разной деятельностью, но, только став священником, обрёл Бога и открыл себя. Могу сказать, что для меня единственная точка опоры в земной жизни находится у престола Божия. Только здесь я по-настоящему счастлив и могу пережить всё!